 |  |
|
||||||||
|
||||||||
О предназначении искусства в образовании человекаИскусства образуют в нас человека. «Друзья из воронежской вальдорфской школы „Радуга“ попросили меня немного рассказать о том, для чего в вальдорфской школе нужно искусство. Видимо, этот вопрос касается и того, зачем оно присутствует в жизни людей вообще. Ведь школа — это часть жизни, а не какое-то отдельное пространство. Сначала я написал совсем краткий очерк, для собрания родителей. В процессе редакции он разросся до большой статьи. Желающие могут ознакомиться и с краткой версией, она есть в школе „Радуга“ в виде неотредактированного мною текста, из которого и получилась данная статья». — А. М. Ц. Для чего в вальдорфской школе искусство? «И вообще, зачем оно нам»…Почему вообще возникает такой вопрос? Причина в том, что современность ложно понимает роль искусства в целом, само место искусства как жизненного явления. Понимание ценности и роли искусства выродилось до товарно-денежных отношений, до рынка, если не сказать — до торжища. Занятия искусством, «художественное образование» понимаются как подготовка к производству, где «создаются некие эстетические ценности» — «предметы искусства», которые поставляются на рынок «удовлетворения эстетических потребностей» с попутным извлечением выгоды для производителя. Это деградировавшее, ложное понимание. И само слово «искусство» исчезает из употребления или приобретает иной смысл — это теперь «ИЗО». В школьных госпрограммах больше нет «живописи», а есть это самое «ИЗО»! ИЗО — искусство изображения, отпечатка — а не создания и творчества. — Правда теперь это и называется «творчеством»! Но изначально живопись — это написание, письмо! Живо-писание, сотворение, — как стихо-сложение, поэзия — соединение стихий, сотворение нового мира! Но подменяется смысл и возникает этот урод: ИЗО — занятие, где учат изображать вещи. Учат производить ИЗО-бражения: человек — как «объект изображения», пейзаж — как «изображение природы»… И эти изображения — тоже становятся гражданами мира вещей. Их можно отправлять оценщику: педагогу — для получение оценки; на конкурс, на выставку — ради получения приза; в музей, в коллекцию — на «рынок ценностей». О-ЦЕНИВАТЬ как товар, и если не качественный — то в помойку, вместе с плохим «ИЗО-шником»: нет способностей — иди гуляй, не дано. И тебя отбраковывают как негодного производителя. Как животное. В сложившейся госсистеме «образования» так рассматривается и детское творчество, — как «привитие умений и навыков», идет штамповка работников будущего «культурного потребительского конвейера». А из детского творчества сейчас делают некий товарный эксклюзив — «наивное искусство» и т. д. Но для чего же тогда нужны занятия искусством в школе?На наших педагогических встречах мы часто читаем текст — изречение или медитацию, — пришедший к нам через Рудольфа Штейнера. Он звучит примерно так: «В древности мудрые говорили, что человек от природы, рождаясь, является больным. И только лишь пройдя через образование он может исцелиться». Необходимо пояснить, что древние имели в виду под словом «образование», ибо сегодня это слово потеряло свое изначальное, возвышенное к понятию развития, значение. В наше время оно всё больше относится к области «обработки человеческого материала путем педагогических процедур». В древности, например, в греческой цивилизации, человек рассматривался как полноценное существо, лишь когда он проходил школу девяти муз, будучи целиком и полностью до-образован при помощи занятий искусством и натурфилософией. То есть, чтобы стать вполне человеком, ему необходимо было пройти своего рода дозревание, донашивание во чреве гармонии — мировой гармонии, представленной девятью музами, аспектами Света-Аполлона. Они отражали в человека девять аспектов высших — то есть созидающих мир — сил. Это было продолжением процесса рождения человека средствами культа — который и был культурой. Человеку нужно было заниматься искусствами (движение, гимнастика — тоже были искусством) и натурфилософией, чтобы… стать собой. Греки называли это «создать собственную скульптуру» — то есть образ своей жизни, слепить собственную судьбу. Нужно было досоздать свой голос, свое тело — декламацией, мышлением, стихосложением, геометрией, математикой, музыкой… Научиться многоаспектно чувствовать и видеть мир, говорить на множестве его языков — цветов, звуков, слов, ритмов, рифм, форм, действий… Ощутить и реализовать в себе самом законы мира, и заговорить с миром на его языках, — продлить в себе его гармонию. Культура «донашивала» в себе человека.
Человек учился воплощать в самом себе законы мировой гармонии, с тем чтобы продолжать собою процесс жизни и становления природы. Знаете, что такое гармония? «Гармониями» назывались веревки, которыми Одиссей связывал бревна своего плота, чтобы он не распался. Но в тоже время эти веревки должны были обеспечивать гибкую связь, иначе на высокой волне плот переломился бы. То есть гармония — это не просто отдача себя внешнему — плот не должен распасться — и не жесткое вбрасывание каких-то своих переживаний в волны мира (плот переломится), а со-ответствие и со-гласие человека и мира — в движении и продолжении мирового свершения. Следует сказать прямо: искусство в своей изначальной сути — не из-ображение существующего. Оно существует не для того, чтобы множить отпечатки, «натюр-морты» (фр. nature morte — мертвая природа) того, что уже есть, болванов уже состоявшегося в мире. Поэт не описывает цветы, горы и луга ради их фотографии. Но и описывая их — выражает нечто еще незримое — посредством череды их образов — незримо струящееся в существе мира! Истинный художник не запечатлевает «предметы» — а говорит ими, их образами: о том, что глазами еще не видно и не видано!.. А то что и так видно — лучше всего всегда скопирует фотоаппарат… Так зачем же в школе занятия искусством? Зачем в школе учат — рисовать и играть?Я дам странный ответ на подобный вопрос. Мы не учим рисовать. Не учим — живописи, танцам, театру… Но мы всем этим занимаемся! — Вернее — нами занимаются: рисование, живопись, лепка, театр, музыка, движение! Они нас образовывают! Они нас танцуют, поют, они нас играют и живописуют! Они открывают нам глаза на мир и на его речь, его Слово — высказанное в цвете, линиях, геометрии, движении, звуке, музыке! В числах! В звездах, астрономии! В животных и растениях! И в Человеке — как цельном существе, исшедшем из мира. Мы даем искусству — образовывать, то есть душевно-духовно формировать ребенка. Донашивать его душу — до человеческого образа. Мы не учим музыке, а при помощи музыки даем сформироваться человеку музыкальным образом. Мы не «учим» играть на сцене. А даем — играя — образовывать себя, до-формироваться до целостности — искусства судьбы на сцене жизни. Достичь полноценной человеческой ступени — ис-целяться. Достичь цельности. Если кому-то такой художественный вариант выражения моей мысли не покажется убедительным, то я бы сказал ещё иначе, на более интеллектуальном языке: проявляются новые аспекты, новые нуждающиеся в раскрытии стороны личности, — своего рода новые органы чувств души, обладающие своими языками и вратами сопряжения с миром. Новые стороны действия и жизни в мире. Те же материалы, те же глина, кисти и краски, что в студиях и специализированных школах используются для обучения производству «эстетических объектов, удовлетворяющих художественные потребности потребителя», служат тогда не созданию товара, а формированию самого человека. Цель школы не в том, чтобы ученики стали художниками, танцорами, музыкантами, скульпторами… Цель — не в этом. Это не значит, что они не смогут ими стать, если захотят. — По ходу занятий они работают с самыми разными инструментами искусств. Это происходит само собой, по ходу дела. Но именно ЦЕЛЬ — в другом: изнутри-формирование самого человека средствами искусства, — языка, математики, астрономии, движения, пластики, театра, речи. Образование путем искусства — это развитие существа ученика. А не имплантация в него «умений и навыков», дабы создать из него станок для производства «художественно-потребительских товаров»! При взгляде со стороны — в отсутствии понимания сути процесса, под гипнозом сугубо материально- и материалистически ориентированного мировоззрения нашего времени — легко впасть в заблуждение и решить, что вальдорфская школа — это просто «школа с художественным уклоном». Это не так. Но как же? Если не «заточить» ребенка под требования академической школы и рынка — чего же он сможет достичь в современном обществе? И что мы будем иметь с этого вашего «дорожденного», «доношенного» человека? — спросят иные. А что мы имеем с того, что мы способны ходить, говорить, смотреть, чувствовать, мыслить? На каком мировом рынке мы выставляем на продажу эти свои способности на торг? А может быть, уже и это выставляем? Если задуматься, то да. Многие люди занимаются этим. Способностью быстро бегать можно заработать, став спортсменом и побеждая на соревнованиях. Скажут, что в древней Греции так и было? Нет, так там не было. Там человек учился бегать совсем не ради приза. А для того, чтобы уподобиться богам — то есть стать человеком! Не для того, чтобы получить плату или медаль, а чтобы подняться в своем человеческом существе из животного состояния до уровня, достойного человека. И поэтому делались скульптуры победителей — как образцы достижения, совершенства рода человеческого, как ступени к небу. То же самое можно сказать и о других искусствах, которые живут в нас. Ведь способность ходить — тоже может стать искусством. Например, артист учиться ходить особым образом на сцене, потому что его походка выражает нечто большее, чем у человека, идущего в магазин или на прогулку. Возводя всякую способность до искусства — мы обретаем еще одно измерение себя и мира: жизнь. А превращая ту или иную способность во всего лишь инструмент заработка — жизнь теряем. Что же мы будем иметь в результате такого обучения?Ответ: будет жизнь! Путем такого рода занятий постигается то, как возникает мир: как возникает животное, как возникает растение, как возникает минерал. Искусство позволяет сживаться с существом, входить в само душевное существа, в характер, в процесс действия живых творческих сил, стоящих за их внешним обликом. Я имею в виду не только цвет, живопись, рисование. Это касается всего. Взгляд только снаружи, «изучение извне» — не дает непосредственного сопереживания жизни. Срисовывание, фиксация строения, классификация — мертвое, отстраненное «упорядочение» — все это может дать ученику лишь безжизненный, иссушающий его душу скелет мира. Немного о познании музыки мира в самом себе и ученикамиМузыка… Собственно говоря, что в ней? Ради чего она? Ради удовольствия? — Безусловно, музыка может радовать. Но что за субстанция заключена в самой музыке, что это в ней, что за соль такая, которая приносит душе радость и удовольствие, что это такое в ней, что за таинственный бальзам, что радует или печалит душу? — В музыке заключены ритмические, гармонические процессы мироздания. И мы, слушая и — особенно — играя, подспудно переживаем свое слияние с миром, возврат из отлученности нашей — в царство единства души и мироздания. — Кто-то сказал: «Сама возможность музыки — это оставленная еще нам возможность воспоминания о рае». Один антропософский врач практически посвятил жизнь исследованию музыкальных процессов формирования человеческого организма. И написал книгу «Музыкальное строение человека» — своего рода «Органон человека». Подобно Кеплеру, написавшему трактат о гармонии небесных сфер — свой «Органон мироздания». В музыке мы слышим в переводе на язык тонов, интервалов, ритмов — то, что являет себя как движение и приближение, интервалы — в мире созвездий и планет. Это их динамика, переложенная на язык звуков. Слушая, мы все это бессознательно переживаем в себе. Но когда мы не только слушаем, но и сами играем— мы проживаем процессы мира уже не пассивно, а включаемся в них, вбираем их в свою волю. Тогда мы строим себя сами изнутри по законам гармонии мира. Можно сказать, что методами искусства идем по следам процессов становления мира. Не случайно в древности астрономия и музыка преподавались вместе. Поэтому возможна терапия музыкой и звуком; а также и терапия движением — не накачкой мышц, а терапевтическая эвритмия, всевозможные искусства движения, многое другое. То же самое можно сказать и о гармонии красок, и о геометрии движений линий, пластике, скульптуре. Все эти искусства ныне имеют свои терапевтические ответвления и применения. Но что же со «здоровыми» людьми? Неужели обучение — это сплошная терапия? И да, и нет. Исцеление, говорим мы — это еще только становление целостным. Это не лечение уже больного, а создание исходно здравого существа, исходного здравия в развитии, во взрастании здравого ядра в человеке, реализации этого ядра. Той самой мировой гармонии, которую по словам одной девочки, не надо нарушать (об это позже). А нарушение — не всегда в том, что мы что-то разрушаем, а в том, что мы не даем реализоваться должному. Оставаясь душевным недоноском, человек не может продолжить себя в гармонии с уже существующим в мире, — и он идет поперек, рвет себе куски, «ибо надо выжить». Он не может возделывать мир, как это делал бы заботливый садовник, — а только потреблять. Мы в обучении — идем путями, которыми создается мир! При помощи красок, линий; движений — в эвритмии; при помощи глины и воска, руками; музыкой движения всего тела на сцене; игрой и словом — в театре. Тем самым мир остается не вне нас, но мы внутренне его сопереживаем и созидаем. До-со-здаем собой. Одна девочка, когда-то учившаяся в воронежской школе «Радуга», в своем сочинении, которое называлось, кажется, «Письмо к Сенеке» написала: «Уважаемый Сенека! Я читала ваши сочинения. И я поняла для себя, что мировую гармонию не надо нарушать. Не почему-то. А просто НЕ НАДО!» Что я услышал за этими словами? Она поняла, что в мире уже существует некий поток жизни, который не надо коверкать, пытаясь выжать из него для себя дополнительную пользу. Что и так уже все есть, все возможности уже даны, надо только брать и делать, увидеть их. Не выкраивать куски только для себя, а просто почувствовать мир и идти за ним — и продолжать его собою и в себе. Дать этой гармонии, этому мировому закону — раскрыться через нас и сбыться в нас. Не нужно плыть как щепка по течению! — Не как щепка, а как тот плот Одиссея, где был и парус для ветра! И хотя плот двигался по току океана — но Одиссей ловил парусом ветер и направлял свое судно в нужную сторону. Он шел своей дорогой в полном согласии — гармонии — с миром. Еще и еще раз: именно поэтому мы занимаемся искусствами в школе. Это процесс доформировывания, если хотите, донашивания человека — не вполне родившегося душевно-духовного человека — в колыбели искусств. Безусловно, благодаря тому, что мы занимаемся искусствами в школе, самыми разными искусствами — искусством мыслить, искусством чувствовать, искусством рисовать, петь, играть на сцене, играть на музыкальных инструментах — мы научаемся этими «искусствами» в той или иной мере владеть. И немало наших выпускников дальше самостоятельно развивались в разных областях! Выйдя из школы, кто-то, может, захочет стать художником, музыкантом, играть в театре. Образование идет на человечном уровне. Я за это отвечаю руками и сердцем на протяжении многих лет! Образование чего? Не обучение, не натаскивание на какое-то ремесло, а образование себя из тех искусств, тех творческих сил мира, которым надо дать влиться в себя уже не через маму и папу, не через наследственность, не через искусственный интеллект, не через компьютер, а через пре-образование самого себя на пути, на котором мы даем жить в самих себе тому, что греки называли девятью музами, сопровождавшими Аполлона, бога Света и про-свещения. На храме Аполлона было написано кратко — «Познай самого себя» — ибо каждый образованный грек нес в душе дополнение этих слов как естественно присущее ему чувство. Сегодня эти слова должны быть развернуты для современного человека, утратившего их естественное понимание, — развернуты духовным образом, духовной наукой: «Познай самого себя — и в человеке ты увидишь воплощенным весь мир; познай мир — и в нем ты увидишь развернутый образ существа человека».
Александр Цвелик, Самара,
|
